Как сообщает пресс-служба Федеральной палаты адвокатов, 14 апреля в ходе очередного вебинара ФПА по повышению квалификации адвокатов с лекцией на тему «Преступления против правосудия, не имеющие коррупционной направленности» выступила директор ООО «МаТИК. Яковлев и партнеры».
Доцент кафедры уголовного права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина, к.ю.н. Анастасия Рагулина. Напомним, в прошлый раз лектор рассказала о коррупционных преступлениях против правосудия.
Лектор подробно рассмотрела особенности и сложности квалификации и нюансы рассмотрения таких дел в суде.
В ходе лекции Анастасия Рагулина дала характеристику каждому из рассматриваемых преступлений в отдельности: неуважение к суду (ст. 297 УК); клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава (ст. 298.1 УК); провокация взятки, коммерческого подкупа либо подкупа в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд (ст. 304 УК); заведомо ложный донос (ст. 306 УК); отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ст. 308 УК); разглашение данных предварительного расследования (ст. 310 УК); разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса (ст. 311 УК); укрывательство преступлений (ст. 316 УК).
Она напомнила, что потерпевшими по ст. 297 УК РФ являются участники судебного разбирательства: секретарь судебного заседания, государственный обвинитель, подсудимый, защитник, потерпевший, гражданский истец или гражданский ответчик, специалист. К потерпевшим также можно отнести законных представителей обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика.
По словам Анастасии Рагулиной, буквальное толкование ст. 297 УК приводит к выводу о том, что потерпевшие от преступления по ч. 1 указанной статьи – это лица, выполняющие процессуальные функции в стадии судебного разбирательства, за исключением иных лиц, участвующих в отправлении правосудия (ч. 2 ст. 297). Круг лиц, участвующих в стадии кассационного производства, достаточно широк. «Скорее всего, законодатель, говоря об участниках судебного разбирательства, имел в виду все судебные стадии, поэтому было бы более оправданным использовать в ч. 1 ст. 297 УК РФ другой термин – “участник судебного процесса”», – считает эксперт.
Она отметила, что публичное оскорбление судьи, совершенное в связи с исполнением им служебных обязанностей или связанное с исполнением таковых, но не имеющее отношения к отправлению правосудия (например, в связи с медленным приемом судьей посетителей), квалифицируется по ст. 319 УК РФ, поскольку судья является представителем власти.
Давая характеристику составу преступления, предусмотренного ст. 298.1 УК РФ, спикер пояснила, что клевета может иметь место непосредственно в процессе судебного разбирательства, исполнения актов суда, а равно вне указанных действий (например, в интервью корреспонденту после окончания очередного судебного слушания).
Под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, как уточнила лектор, следует понимать опубликование их в печати, трансляцию по радио и ТВ, демонстрацию в кинохроникальных программах и других СМИ, распространение в Интернете, а также с использованием иных средств связи; изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в той или иной, в том числе устной, форме хотя бы одному лицу.
Анастасия Рагулина обратила внимание на сложность квалификации преступления, предусмотренного ст. 304 УК РФ. Обязательный признак объективной стороны данного преступления – отсутствие согласия получателя принять предмет взятки, подкупа. Цель преступления – это искусственное создание доказательств совершения преступления (например, сообщение о получении взятки должностным лицом) либо шантаж потерпевшего (например, угроза разоблачения в получении взятки, оглашения иных компрометирующих сведений, чтобы добиться совершения шантажируемым лицом конкретных действий). Лектор заметила, что в Уголовном кодексе РФ на сегодняшний день отсутствует норма, которая однозначно и бесспорно устанавливала бы ответственность за провокацию преступления.
Эксперт также обратила внимание на то, что от преступления, предусмотренного ст. 304 УК РФ, следует отграничивать подстрекательские действия сотрудников правоохранительных органов, спровоцировавших должностное лицо или лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, на принятие взятки или предмета коммерческого подкупа. Указанные действия совершаются в нарушение ст. 5 Закона об ОРД и состоят в передаче взятки или предмета коммерческого подкупа с согласия или по предложению должностного лица либо лица, выполняющего управленческие функции в организации, когда они были получены в результате склонения этих лиц к получению ценностей при обстоятельствах, свидетельствующих о том, что без вмешательства сотрудников правоохранительных органов умысел на их получение не возник бы и преступление не было бы совершено.
В данном случае принятие должностным лицом или лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, при указанных обстоятельствах денег, ценных бумаг, иного имущества или имущественных прав, а равно услуг имущественного характера не может расцениваться как уголовно наказуемое деяние. В этом случае в содеянном отсутствует состав преступления. Об этом говорится в Постановлении Пленума ВС РФ от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях».
Анастасия Рагулина также остановилась на аспектах квалификации преступления по ст. 306 УК. Она привела примеры из судебной практики по рассмотрению данной категории дел, на основании которых можно сделать вывод о том, что состав заведомо ложного доноса отсутствует, если донос является способом защиты от обвинения. Но в данном случае, по ее словам, возникает вопрос: можно ли защищаться способами, противоречащими закону, по факту являющимися преступлениями?
По этому поводу высказался Конституционный Суд РФ, который в Определении от 4 апреля 2013 г. № 661-О отметил в отношении ложного доноса, что такие действия лица, хотя и предпринятые в качестве инструмента своей защиты, не могут рассматриваться как допустимые, предусмотренные УПК РФ, согласно которому обвиняемый вправе защищаться средствами и способами, не запрещенными данным Кодексом, возражать против обвинения, давать показания по предъявленному ему обвинению либо отказаться от дачи показаний, а также противоречат положениям ст. 17 и 45 Конституции.
«Достаточно любопытной представляется сложившаяся в последние годы практика, легитимизированная Верховным Судом РФ, в силу которой самооговор не рассматривается как препятствие для реабилитации оправданного, даже если тот на протяжении всего предварительного и судебного следствия давал показания о своей причастности к совершению преступления», – подчеркнула Анастасия Рагулина.
Лектор уточнила, что самооговор не снимает с государства обязанность по установлению истины и недопущению привлечения к уголовной ответственности невиновных. Хотя при определении формы и размера реабилитации нельзя игнорировать тот факт, что самооговор, если он не был вынужденным, является одним из способов злоупотребления правом. Добросовестное заблуждение в оценке сообщенных сведений исключает возможность привлечения к уголовной ответственности.
В завершение лекции Анастасия Рагулина отметила, что существует много дискуссионных вопросов при квалификации преступлений против правосудия, не имеющих коррупционной направленности. Также возникают определенные сомнения в правоприменении. По ее мнению, это связано с тем, что нормы несовершенны, нуждаются в уточнении и изменении.
Статья взята с сайта Адвокатская газета
