ВС вынес Определение № 304-ЭС15-2412 (19), в котором разобрался, можно ли признать недействительным дополнительное соглашение к кредитному договору, если по его условиям заемщик должен выплатить банку меньшую сумму, чем предусмотрено самим договором.
В комментарии «АГ» один из экспертов отметил, что в данном случае Верховный Суд фактически защитил интересы рядового работника-заемщика, который вряд ли мог повлиять на формирование воли банка даже за месяц до отзыва лицензии. Другой указал, что ВС встал на сторону заемщицы, однако отвечать на ее довод о пропуске исковой давности посчитал излишним.
17 января 2013 г., будучи экономистом по вкладным операциям в ОАО «Новокузнецкий муниципальный банк», Вера Касатенкова заключила с ним договор, по которому банк предоставил женщине кредит в размере более 1 млн руб. на покупку квартиры. Сам кредит был предоставлен под 11% годовых сроком до 2038 г., его исполнение обеспечивалось ипотекой данной квартиры. А 9 декабря 2013 г. стороны подписали дополнительное соглашение, по условиям которого срок возврата кредита был продлен до 2043 г., при этом процентная ставка снизилась до 7% годовых.
Приказами Банка России от 9 января 2014 г. № ОД-1 и № ОД-2 у должника была отозвана лицензия на осуществление банковских операций и назначена временная администрация.
Так как Вера Касатенкова в период с 31 января 2014 г. по 1 апреля 2018 г. ненадлежащим образом исполняла обязательства по погашению кредита (исходя из условий первоначальной редакции договора), конкурсный управляющий обратился в суд с иском о взыскании задолженности по договору и обращении взыскания на заложенное имущество. Суд в удовлетворении иска отказал, сославшись на изменение условий договора в результате заключения дополнительного соглашения.
Полагая, что дополнительное соглашение заключено в пределах месяца до назначения временной администрации на заведомо невыгодных для банка условиях в целях причинения имущественного вреда кредиторам должника, конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным дополнительного соглашения (дело № А27-472/2014).
Суд первой инстанции сослался на ст. 61.1, 61.2 Закона о банкротстве и указал, что сделкой был причинен вред кредиторам должника, поскольку условия договора для должника стали отличаться в существенно худшую сторону. Кроме того, условия договора отличались от иных кредитных соглашений, заключавшихся с работниками банка, а также от стандартных условий аналогичных сделок на рынке кредитования для потребительских целей.
Ответчица указывала на пропуск конкурсным управляющим срока исковой давности, однако суд отклонил возражения, ссылаясь на п. 2 ст. 181 ГК и ст. 61.9 Закона о банкротстве. Он отметил, что бывшим руководством банка и временной администрацией дополнительное соглашение конкурсному управляющему не передавалось, указание на его существование в документах банка не содержалось, не было отражено в закладной, в кредитном досье заемщика и в бухгалтерском учете. О факте заключения оспариваемой сделки конкурсный управляющий узнал при рассмотрении спора о взыскании задолженности и обращении взыскания на заложенное имущество в районном суде. Таким образом, срок исковой давности не может считаться пропущенным. В связи с этим суд первой инстанции удовлетворил исковые требования. Апелляция оставила решение в силе. Вера Касатенкова обратилась в Верховный Суд.
Выслушав доводы сторон, ВС отметил, что положения ст. 61.2 Закона о банкротстве необходимы в первую очередь для того, чтобы посредством аннулирования подозрительных сделок ликвидировать последствия вреда, причиненного кредиторам должника после вывода активов последнего. Квалифицирующим признаком таких сделок является именно наличие вреда кредиторам, умаление конкурсной массы в той или иной форме.
По мнению Суда, в целях определения того, повлекла ли сделка вред, поведение должника может быть соотнесено с предполагаемым поведением действующего в своем интересе и в своей выгоде добросовестного и разумного участника гражданского оборота. Так, если сделка, скорее всего, не могла быть совершена таким участником оборота, в первую очередь по причине ее невыгодности (расточительности для имущественной массы), то наиболее вероятно, что сделка является подозрительной. И напротив, указал ВС, если есть основания допустить, что разумным участником оборота могла быть совершена подобная сделка, то предполагается, что условий для ее аннулирования не имеется.
Ссылаясь на свое Определение № 305-ЭС18-8671 (2) от 15 февраля 2019 г., Суд отметил, что помимо стоимостных величин при квалификации сделки во внимание должны приниматься все обстоятельства ее совершения, указывающие на возможность получения взаимной выгоды сторонами, то есть суд должен исследовать контекст отношений должника с контрагентом для того, чтобы вывод о подозрительности являлся вполне убедительным и обоснованным. «Из этого следует, что несущественное отклонение стоимостных параметров сделки от аналогичных сделок само по себе еще не означает, что сделка не являлась для сторон взаимовыгодной и что посредством ее заключения конкурсной массе причинен вред», – посчитал ВС.
Суд указал, что, приводя довод об отсутствии вреда от спорной сделки, Вера Касатенкова ссылалась на то, что уменьшение процентной ставки по кредиту и продление срока его возврата незначительно изменяли согласованные с банком условия кредитования. Изначально заемщик в общей сложности должен был выплатить 2,46 млн руб., в то время как с учетом дополнительного соглашения эта сумма составила 2,12 млн руб. По мнению ВС, это указывает на несущественность изменения параметров финансирования и, как следствие, отсутствие признака вреда применительно к правилам ст. 61.2 Закона о банкротстве.
В связи с этим высшая инстанция отменила решения нижестоящих судов и отказала в удовлетворении заявленных требований.
Комментируя определение ВС, адвокат, руководитель практик разрешения споров и международного арбитража ART DE LEX Артур Зурабян посчитал, что в данном случае Суд фактически защитил интересы рядового работника банка, который вряд ли мог повлиять на формирование воли банка даже за месяц до отзыва лицензии. По его мнению, сделка по своим условиям несущественно выходит за пределы обычного кредитования банком своих сотрудников. При этом стандартной является практика, когда кредиты, прежде всего ипотечные, сотрудникам предоставляются на более выгодных условиях, чем иным заемщикам.
«Безусловно, существенное значение для вынесенного судебного акта имеет недоказанность взаимной выгоды от оспариваемой сделки, которая, по общему правилу, возникает при выводе активов. То есть не доказана выгодность такой сделки для бывших контролирующих банк лиц. Кроме того, как минимум субъективно суд должен был учитывать, что оспаривание сделки будет означать правовую возможность пересмотра решения суда общей юрисдикции, которым было отказано в истребовании задолженности и обращении взыскания на заложенное имущество по иску, поданному управляющим банка к заемщику исходя из первоначальных условий договора. То есть человек мог лишиться единственного жилья без перспектив получить какое-либо сопоставимое возмещение», – указал Артур Зурабян.
При этом адвокат отметил, что такой подход ВС, хотя и является справедливым, на практике встречается весьма редко. «По факту, будь на месте данного физического лица корпоративный заемщик, исход дела мог быть иным. С высокой долей вероятности суд учел именно субъективные вопросы, связанные с имущественным положением заемщика и с рисками лишиться, возможно, единственного жилья», – предположил Артур Зурабян.
Управляющий партнер юридической группы «Парадигма» Климент Русакомский отметил, что на стадии передачи кассационной жалобы в Судебную коллегию судья Ирина Букина признала заслуживающим внимания довод заявителя о том, что ответчик по иску об оспаривании сделки не должен нести риск непередачи документов бывшим менеджментом конкурсному управляющему.
Эксперт указал, что Верховный Суд встал на сторону заемщицы, однако отвечать на ее довод о пропуске исковой давности посчитал излишним. «Вместо этого Суд выбрал иное основание для отказа конкурсному управляющему. Толкуя ст. 61.2 Закона о банкротстве, Суд сказал, что небольшое отклонение стоимостных параметров сделки от аналогичных сделок само по себе не означает наличие вреда конкурсной массе», – подчеркнул Климент Русакомский.
Он отметил, что, согласно позиции ВС, такое отклонение, безусловно, может быть невыгодно должнику, однако это еще не означает наличия вреда конкурсной массе, поскольку есть основания допустить, что такая сделка могла быть совершена разумным участником оборота. «Следует надеяться, что проблема распределения доказательственного бремени при установлении факта пропуска срока исковой давности, на которую обратила внимание судья Букина И.А., в дальнейшем будет разрешена высшей судебной инстанцией, поскольку является не менее актуальной», – отметил Климент Русакомский.
https://www.advgazeta.ru/rss.php
